Вечная жизнь - Страница 157

157

— Это мне безразлично, — ответил Лодермульч. — Я просто желаю, чтобы ты вернул мне мои деньги!

— Невозможно, — сказал Кугель. — Ты очень много кричал, но все это бездоказательно.

— Доказательства? — взревел Лодермульч. — Нужны ли еще какие-нибудь доказательства? Посмотри на свои кости, абсолютно новые, с одинаковыми номерами на трех сторонах и почти не падающие на другие стороны, настолько они тяжелы по краям!

— Это для меня просто сувениры, — объяснял Кугель. Он указал рукой на Войкода, волшебника, который наблюдал за ними.

— Вот человек с острым глазом и живым умом. Спроси у него сам, было ли заметно хоть какое-нибудь жульничество?

— Ничего не было заметно, — утвердительно сказал Войкод. — По моему мнению, Лодермульч поторопился со своими обвинениями.

Гарстанг подошел к ним и услышал этот последний ответ. Он заговорил голосом одновременно и успокаивающим, и властным:

— Доверие необходимо среди таких людей, как мы, благочестивые гильфигиты. Не должно быть и мысли о каком-нибудь злонамеренном поступке или обмане! Конечно же, Лодермульч, ты ошибся в нашем друге Кугеле!

Лодермульч хрипло рассмеялся.

— Если такое поведение характерно для благочестивых, то мне крупно повезло, что я не попал в компанию обычных людей!

После чего он отошел в дальний конец плота, откуда бросал на Кугеля злобные и угрожающие взгляды. Гарстанг озабоченно покачал головой.

— Боюсь, Лодермульч обиделся. Возможно, Кугель, в своем благородном и душевном порыве ты захочешь вернуть его золото…

Кугель твердо отказался.

— Это дело принципа. Лодермульч покусился на самое ценное из всего, чем я владею — то есть на мою честь.

— Твои чувства мне понятны, — сказал Гарстанг, — Лодермульч повел себя бестактно. И все-таки ради дружбы — нет? Ну что ж, я не могу с тобой спорить. Гммм, эээ… гммм…

Качая головой, он отошел в сторону. Кугель собрал свой выигрыш вместе с костями, которые Лодермульч вытряс из его рукава.

— Неприятный инцидент, — сказал он Войкоду. — Скучный человек этот Лодермульч! Он оскорбил всех — из-за него прекратили игру!

— Это, возможно, потому, что ты выиграл все их деньги, — предположил Войкод.

Кугель посмотрел на выигранные им золотые монеты с удивленным видом.

— Я никогда не думал, что выиграл так много! Какие они тяжелые! Возможно, ты не откажешься принять часть этой суммы, чтобы избавить меня от хлопот таскать такие тяжести?

Войкод наклонил голову, и часть выигрыша перешла в его руки.

Вскоре после этого, когда плот спокойно плыл по реке, солнце тревожно вспыхнуло и потемнело. Пурпурная пленка образовалась на его поверхности, затем растворилась. Несколько пилигримов в тревоге бегали по плоту взад и вперед, крича:

— Солнце гаснет! Приготовьтесь к холоду!

Однако Гарстанг поднял руки успокаивающим жестом вверх:

— Успокойтесь! Опасность миновала, солнце такое же, как и прежде!

— Думайте! — рьяно настаивал Субкул, говоря убедительно: — Разве допустил бы Гильфиг такой катаклизм, когда мы плывем, чтобы молиться у Черного Обелиска?

Все сразу успокоились, хотя каждый из них по-своему истолковал это событие. Вита, локутор, провел аналогию с затуманиванием зрения, которое проходит, если несколько раз моргнуть.

Войкод объявил:

— Если все кончится хорошо, в Эрзе Дамат я посвящу следующие четыре года своей жизни составлению плана” как сделать так, чтобы солнце не погасло.

Лодермульч оскорбительно заявил, сказав, что ему все равно, станет ли солнце черным и будут ли пилигримы продолжать свой путь в полной темноте, чтобы произносить свои блестящие речи.

Но солнце продолжало светить так же, как и раньше. Плот плыл по большой реке Скамандер, берега которой сейчас были низки и полностью лишены растительности, так что казались далекими темными линиями. Прошел день и, казалось, солнце село в саму реку, отражаясь в воде ярким красным сиянием, которое постепенно стало тусклым, и наступила ночь.

В обступившей темноте был разожжен костер, вокруг которого собрались пилигримы, чтобы поужинать. Было очень много споров по поводу тревожного мигания солнца и не меньшее количество философских бесед.

Субкул возложил ответственность за жизнь, смерть, будущее и прошлое на Гильфига. Однако Хант объявил, что он чувствовал бы себя значительно спокойнее, если бы Гильфиг проникся большей ответственностью и уделял бы больше внимания делам мира. На некоторое время спор накалился. Субкул обвинил Ханта в поверхностном понимании, в то время как Хант так и сыпал такими словечкам, как “легковерие” и “слепое повиновение”. Гарстанг вмешался в их спор, умиротворяюще заявив, что все факты еще неизвестны и что Блестящий Обряд у Черного Обелиска может прояснить обстановку.

На следующее утро впереди показалась большая плотина: линия огромных камней, препятствующая продвижению по реке.

Только в одном месте был возможен проход, но там висела тяжелая цепь. Пилигримы направили плот к этому проходу и, очутившись рядом с ним, бросили камень, служивший им якорем.

Из ближайшей избушки появился странный человек, тощий, с длинными волосами, в залатанных старых черных одеждах и железным посохом в руке. Он зашел за камни плотины, угрожающе глядя вниз на людей, сгрудившихся на плоту.

— Уходите прочь! Прочь! — закричал он. — Водяной путь находится под моим контролем! И я никого не пропускаю здесь!

Гарстанг вышел вперед.

157